Последняя большевичка

Сталин поднимается на Мавзолей и становится над входом, над надписью ЛЕНИН — и сразу для всех, кто идет в колоннах демонстрантов, для всех, кто видит это же в кино, он уже не Сталин как таковой, а ПРЕЕМНИК ЛЕНИНА, для всех они уже неразделимы, для всех уже СТАЛИН — ЭТО ЛЕНИН СЕГОДНЯ.

Я, немыслящий Красной площади без Мавзолея, тем не менее находил, что требование Сталина возвести рядом с Кремлем мавзолей для В. И. Ленина было прологом к его, Сталина, культу личности, к утверждению своего культа.

Сталин был всего лишь раздосадован, зол, что кто-то посмел за его спиной наябедничать на него Ленину. Не раскаяние, не чувство вины владели им оттого, что он невольно побеспокоил больного Ленина, вынудил его взяться за перо, а уязвленное самолюбие, отсюда его последняя ироничная реплика, быть может, даже издевательская, хотя на что тут было злиться — на естественное желание почти что сорокалетних людей жить семьей?

— Дошкольное дело? Владимир Ильич, — пробовала я возразить. — Но как же я возьмусь за такое дело? Ведь меня никто этому не учил, у меня нет опыта.
Ленин в ответ усмехнулся: — Меня тоже никто не учил управлять государством. У меня тоже еще не было такого опыта. — И он развел руками, улыбнулся: — Беритесь за дело смелей. А мы вам поможем. — И, проводив до дверей кабинета, добавил: — Помните: все лучшее, что у нас есть, — детям!»

Кто мог знать тогда, что этот ничем не блещущий кавказец с впалыми щеками будет объявлен великим вождем мирового пролетариата, великим теоретиком марксизма-ленинизма, Учителем, что он никогда не простит всем им того, что они знали его другим и относились к нему без пиетета, что они несли в себе дух Ленина, отрицающий иерархию в партии, авторитаризм, командный стиль, без чего он как раз не мыслил своей жизни.