Философские крохи, или Крупицы мудрости
книга

Философские крохи, или Крупицы мудрости

Год: 2009

Место издания: Москва

ISBN: 978-5-94242-048-2

Страниц: 192

Артикул: 46105

Электронная книга
149

Краткая аннотация книги "Философские крохи, или Крупицы мудрости"

Книга Философские крохи принадлежит датскому мыслителю Серену Керкегору (1813–1855). Задуманная как ответ гегельянству и, в первую очередь, попыткам историко-критического прочтения Нового Завета, предпринятым Тюбингенской школой, книга Керкегора стала событием, выходящим далеко за пределы злободневных дискуссий 1840-х гг. Ее центральный вопрос — историчность не Писания, а самого Пришествия — истины, чья вечность реализуется в человеческой истории и не имеет другого осуществления, кроме временного. Обращенная (в том числе и к науке) готовность религии Богочеловека предложить себя в качестве такого парадокса стала главной темой книги.

Содержание книги "Философские крохи, или Крупицы мудрости"


Предисловие переводчика
Предисловие
Глава I. Мысль-проект
Глава II. Бог как учитель и спаситель
Глава III. Абсолютный парадокс
Дополнение. Парадокс как оскорбление
Глава IV. Ученик в ситуации одновременности
Интермеццо
Прибавление
Глава V. Ученик-из-вторых-рук
Мораль
Примечания

Все отзывы о книге Философские крохи, или Крупицы мудрости

Чтобы оставить отзыв, зарегистрируйтесь или войдите

Отрывок из книги Философские крохи, или Крупицы мудрости

38Серен Керкегор. Философские крохинеть от стыда и раскаяться. Что ж, если ты прав, тогда получается, что моя поэма совсем не произведение — во всяком случае, ее не-возможно приписать ни какому-то отдельному человеку, ни че-ловечеству. А знаешь, я тебя понимаю. То, что я сотворил, ты на-звал жалким плагиатом, но не потому, что я обокрал человека или ограбил человечество; нет, я ограбил само божество — так сказать, похитил святыню. И хотя я только человек в одном-единственном лице, да к тому же еще и жалкий воришка — у меня хватило на-глости вкупе с самозванством и богохульством, чтобы выступить от лица самого бога. Дорогой мой обвинитель — как я тебя по-нимаю, как сознаю всю справедливость твоего гнева! Но тут мою душу охватывает новое удивление — даже не удивление, а благо-говение: моя поэма не есть творение человека — это ясно; было бы странно, если бы дело обстояло не так. Разумеется, человеку может прийти [242] в голову изобразить себя равным богу или бога равным себе; на что, однако, человек вряд ли когда решится, так это изобразить бога изображающим себя равным человеку50. Ведь если бы бог не подал какого-то знака о своем присутствии, то какому человеку могла бы прийти в голову мысль, что блаженный Господь в нем, этом человеке, нуждается? Тогда выходило бы, что из всех доступных человеку мыслей эта — наихудшая; точнее, это мысль настолько нехорошая, что она не могла бы никому прийти в голову даже если допустить, что бог доверил ее человеку, а тот ответил с благоговением: нет, не приходила такая мысль на сердце мне51 — а про себя решил, что мысль-то удивительная. И разве то, о чем здесь шла речь, не удивительно, и разве не является счастли-вым предзнаменованием слово, которое срывается у меня с язы-ка: мы, как я сказал (а ты сам невольно повторил) стоим перед чудом? И коль скоро оба мы стоим вот сейчас перед этим чудом, торжественное молчание которого невозможно нарушить челове-ческими словопрениями насчет того, что здесь мое и что твое, — чудо, речь которог...